Собачья сага - Страница 59

Все нечто шарообразное, будь то камень или металлическая кругляшка на ограждении детской площадки, непременно привлекало его внимание, и он кидался, закусывая шарообразный предмет своей короткой пастью. Злился, если не удавалось сразу оторвать или перекусить, рычал и выл до пены изо рта.

Чтобы Клепа не бросался на неприспособленные для игры вещи, мячей покупалось несметное количество, и хранились они от него подальше. Во всех комнатах, на шкафах, подоконниках, этажерках — главное, чтобы он не мог достать. Стоило не уследить, и Клепа приносил их в зубах, растерзанные на клочки, предлагая взглянуть на результат своей преданности.

Мяч кидали, и он бежал за ним что есть силы, перебирая короткими кривыми лапами. Скребя ногтями, издавая учащенное цоканье по деревянному полу. Приносил мяч в зубах и, если никто не забирал, он с разочарованием рвал игрушку на куски. Если мяч кидался снова, то Клепа с удовольствием бежал за ним и приносил в своих кривых зубах, но, бывало, не отдавал.

На пятый или шестой раз он ложился у подобранного меча и разрывал его на части, словно наказывая за непослушание, ведомое только его собачьему разумению. Поэтому игрушки старались покупать соизмеримые с его пастью. Чем больше, тем лучше. Главное, чтобы он не мог прикусить и разгрызть.

Как только Павел не пытался отучить собаку уничтожать мячи. Однажды намазал один горчицей и бросил Клепе. Тот сначала насторожился от незнакомого запаха. Обнюхал его со всех сторон. А потом принялся слизывать желтый налет. Тем желанней оказался на десерт мяч — он разгрыз его, с удовольствием причмокивая.

В конце концов, решение было найдено. Павел купил большой футбольный мяч с толстой кожей, и они пошли гулять во двор. Клепа бился в него открытой пастью, но схватить не мог. Тем самым толкал его впереди себя и бежал следом, повторяя атаку за атакой. Наконец, в изнеможении валился на землю, вытягивая задние лапки, словно куриные окорока, клал голову на передние и пытался отдышаться. Через полминуты вскакивал, и погоня продолжалась до тех пор, пока мяч не упирался в какое-нибудь препятствие: высокий поребрик или угол дома. Тогда Клепа наседал на него по-взрослому: пробовал зацепить его поочередно то правым, то левым клыком, скоблил передними резцами, царапал когтями, прижимая лапами. Павел успевал выбить мяч, и футбольная схватка продолжалась.

Однажды на площадке для выгула владелец йоркширского терьера, качек бандитского вида с татуировкой на шее, сказал про Клепу, что тот дефективный:

— Посмотрите, какие у него зубы! Они торчат в разные стороны. У моего тоже раньше было такое, пришлось выбить, то есть вырвать!

Зубы у Клепы были мелкие и острые, но действительно росли вразнобой, бывало даже по два параллельно.

На следующий день Павел уже с утра был у знакомого ветеринара, который объяснил, что это для французских бульдогов обычное дело. Чем успокоил и обрадовал. Выбивать лишние не пришлось. Заглядывая в черную пасть своей собаки, Павел находил ее схожей с пираньей, хотя видел последнюю только на картинках. Но ему казалось, что именно так она должна выглядеть.

Несмотря на свой злобный вид и нелюбовь к собакам, Клепа очень любил ласку. Будучи маленьким, ложился на бок и с удовольствием подставлял свой розовый животик для почесушек.

— Животик, розовый животик — говорил Павел, поглаживая нежное брюшко собаки.

Пес умиленно закрывал глаза, иногда подрагивая одной из задних лап, словно почесываясь. Он так привык к слову «животик», что при его упоминании просто валился на левый бок и поднимал заднюю лапу, чтобы она не мешала прикасаться к телу.

Каждый день утром и вечером Павел гулял с Клепой между домов. Иногда они доходили до парка Терешковой, где собирались собачники и спускали своих воспитанников с поводков, наслаждаясь общением. В то время как разномастные собаки нарезали круги или выясняли отношения, владельцы кучковались по интересам, делясь опытом с новичками.

Павел с поводка Клепу не спускал. Его четвероногий друг относился к своим собратьям так, словно это были мячики. Каждого пытался попробовать на зуб.

Однажды он все же сорвался — подвел заклинивший карабин. Из всех четвероногих, добродушно играющих поблизости, Клепа выбрал самого заметного — белого в пятнах сенбернара Рокки. Ничего больше не придумал, как с рыком подскочить и вцепиться тому снизу в шею. Рокки взвыл и понесся между деревьев. Клепа выглядел издалека черным пятнышком, болтающимся между огромных передних лап великана, но добычу свою не бросал.

Выбившись из сил, сенбернар остановился и стал что есть мочи мотать головой. Из его пасти, как из забившегося брандспойта, пульсируя, выплескивалась пена взбитых тряской слюней. Они наматывались ему на голову и шею. Прицепившееся к Рокки тело Клепы стало сначала серым, а потом едва проглядывало сквозь белизну образовавшегося куделя своими черными лопухами ушей. В этот момент обезумевший Рокки попал в объятия хозяина, и Павел смог оторвать свою пиранью.

Клепа выглядел так, словно он тонул в паутине гигантского паука, замотавшего свою жертву в кокон для последующего употребления в пищу. Эта липкая слизь так запечатала голову пса, что было удивительно, как он еще дышит, и только налившиеся кровью глаза, глядя в лицо хозяину, светились радостью победы.

Этот бой настолько ошеломил владельцев других собак, что при дальнейших появлениях Клепы парк пустел, давая возможность Павлу спустить собаку с поводка и побегать с ним от всей души.

Дома для тренировки своего воспитанника в проеме двери на веревке Павел подвесил надутый шарик. Немного выше головы собаки. И по команде Клепа с разбегу прыгал и ударялся в него носом. Шарик улетал к потолку. Это занятие так понравилось псу, что он уже не ждал команды, а развлекался самостоятельно.